Земные радости - Страница 40

Кристофер потер глаза, и его плечи обмякли.

– Прости, Гледис. Эти последние две недели тебе пришлось несладко, да?

Он подошел к ней сзади и обнял за плечи. Его прикосновение всегда успокаивало Гледис. Сейчас ей захотелось воспротивиться этому, побороть свою слабость к нему.

– Любимая, – прошептал Крис. – Пойдем домой. – Потом склонился к ней и поцеловал ее под ухом в шею. Все ее тело охватила дрожь. Глед глубоко вздохнула и положила ладони ему на руки.

– Домой, – тихо повторила она, как будто это было самое прекрасное слово в английском языке.

* * *

– Глед! – вскричала Энни, вытаращив глаза, когда открыла дверь однажды вечером через несколько недель после этого. – Что случилось?

– Случилось, – тупо повторила она.

– Ты ужасно выглядишь.

– Как любезно с твоей стороны отметить это.

– Поняла, – возбужденно сказала подруга, постукивая пальцами по губам, – ты тоже в положении.

– К сожалению, нет, – возразила Глед, проходя по кухне. Она взяла кружку и налила себе кофе. – Скажи лучше, дорогая, как ты себя чувствуешь?

– Ужасно, – признала Энни, сделав гримасу, потом с улыбкой прибавила: – Замечательно.

Глед подвинула кухонный табурет и села. Если она еще один вечер проведет в одиночестве, подумала она, то сойдет с ума. Вероятно, ей следовало сначала позвонить подруге, а не заходить без предупреждения. Но заехать сюда на машине как бы по дороге и невзначай было поводом для того, чтобы уехать из дома и задержаться здесь. Сегодня вечером ей очень нужен какой-нибудь предлог. Что угодно, чтобы уйти отсюда. Что угодно, чтобы убежать от одиночества. Смешно, годами она жила одна, но никогда не чувствовала себя такой опустошенной, такой одинокой, как в прошедшие два месяца. Даже разговор с Патриком Гловером сегодня вечером только на некоторое время улучшил ее настроение.

– Где Майк?

Энни усмехнулась.

– Ты не поверишь, если скажу.

– Расскажи.

– Он обучается плотницкому делу.

– Плотницкому делу? Майк?

Энн широко улыбнулась.

– Он хочет сделать колыбельку для ребенка. Это меня просто умиляет. Ты знаешь, он совершенно беспомощен, когда дело доходит до чего-нибудь практического. Дай ему несколько томов с данными о доходах, и он проявит себя очень ловким, подскажет, как избежать лишних расходов на налоги, но когда нужно сменить электрическую лампочку, ему требуется руководство по эксплуатации. Я ужасно его люблю, но когда он заявил, что собирается сделать колыбельку для ребенка, я не смогла сдержаться и засмеялась.

– Энни!

– Да, знаю. Не нужно было этого делать, и вот теперь любимый муженек пытается доказать, что я ошибаюсь. Сегодня его первое занятие на курсах, и я очень надеюсь, что инструктор не выставит его из класса.

Несмотря на свое ужасное состояние, Гледис улыбнулась. Как хорошо быть рядом с такой подругой, отметила Глед, опять хоть чуть-чуть расслабиться, иметь повод для смеха.

– Я целую вечность с тобой не болтала, – усмехнулась Энн, помешивая кофе. – Но ведь мне и не следовало этого ожидать, правда? Ведь у вас с Кристофером все это время продолжается медовый месяц?

На глаза Гледис мгновенно навернулись слезы, и все расплылось.

– Да, – солгала она, отведя взгляд и молясь, чтобы подруга, такая счастливая в супружеской жизни, не заметила, как несчастна она в своем браке.

– О, чтобы не забыть, – взволнованно сказала Энни, – я получила весточку от тети Эммы.

– О чем она пишет?

– Просила поблагодарить тебя за письмо, где ты рассказала ей о том, что познакомилась с Деппом, и обо всем остальном. Она любит романтические истории. Потом она пишет нечто странное. Она думает, что платье пригодится еще один раз.

– Да? Опять? Кому?

Энни наклонилась вперед, грея ладошки о кружку с кофе.

– Думаю, вы с Деппом были слишком заняты друг другом в день своей свадьбы, чтобы заметить, как замечательно ладят друг с другом твоя мать и мистер Гловер. Эмма, конечно, не могла знать об этом, но… вероятно, так должно быть.

– Моя мать. – Теперь, когда Глед вспомнила свой разговор с Патом на свадьбе, ей стало все понятно. Она забыла об этом за те несколько недель, что прошли со времени их возвращения с Гавайев. За это время он дважды звонил Гледис, но ни разу не упомянул Бэт, да и ее мать о нем не говорила.

– Что ты думаешь?

– Моя мать и мистер Гловер? – Глед почувствовала, что, наверное, будет справедливо, если это произойдет.

– Просто невероятно, – Энни сияла. – Разве не замечательно? – До недавнего времени – точнее, до прибытия подвенечного платья – Гледис не замечала, что подруга так склонна к романтике.

– Но мама не сказала ни слова.

– А ты ждала, что она пустится в откровения?

Глед пожала плечами. Энн, конечно, права, и по многим причинам. К новой любви и замужеству Бэт подойдет с большой осторожностью.

– Вот будет замечательно, если все кончится тем, что и твоя мать наденет это платье!

Гледис кивнула и, прижав кончики пальцев к вискам, прикрыла глаза.

– Теперь ко мне является видение…

Энни засмеялась.

– Думаю, нам нужно позвонить моей маме, – продолжала Глед, – и сказать, что мы обе ясно видели, как она стоит в этом платье рядом с почтенного вида джентльменом.

Энни лукаво захихикала.

– Да, здорово. Просто здорово. – Она с удовлетворением вздохнула. – Знаешь, платье определенно имеет отношение к твоей матери. Скоро нам нужно будет что-то с этим делать.

Гледис притворилась, что выступившие у нее слезы были слезами радости, и смахнула их тыльной стороной ладони.

Но радость вдруг ушла из глаз подруги.